Первые две песни «Паломничества Чайльд-Гарольда» принесли
Байрону литературную славу. Еще больший успех имели поэмы «Гяур», «Абидосская
невеста», «Корсар», «Лара», «Осада Коринфа» и «Паризина», появившиеся между
1813 и 1816 годами. Байрон создает особый жанр романтической поэмы и
характерный образ романтического героя. Поэта интересуют острые драматические
события прошлого, жизнь экзотических стран Востока. Герои этих поэм, разочарованные скитальцы, порвавшие с
обществом, несколько напоминают Чайльд-Гарольда, о котором автор пишет в начале поэмы:  Он звался Чайльд-Гарольд. Не все равно ли.
Каким он вел блестящим предкам счет!
Хоть и в гражданстве, и на бранном поле
Они снискали славу и почет,
Но осрамит и самый лучший род
Один бездельник, развращенный ленью,
Тут не поможет ворох льстивых од,
И не придашь, хвалясь фамильной сенью,
Пороку - чистоту, невинность - преступленью...
...И в мире был он одинок...
Одним из характерных романтических героев Байрона является
Конрад, главное действующее лицо поэмы «Корсар». Необычна его внешность:
горящие черные глаза и сумрачные брови, густые кудри, ниспадающие на высокий
бледный лоб, язвительная улыбка, выражающая одновременно и презрение ко всему
окружающему и сожаление. Это мрачная, сильная и одаренная натура, способная,
быть может, совершить благородные дела. Однако общество отвергло Конрада, не
дало возможности развернуть ему свои способности. Он стал главарем шайки
морских разбойников. Его цель — мстить преступному обществу, которое отвергло
его и называет теперь преступником. Конрад — крайний индивидуалист. Весь мир
враждебен Конраду, и он проклинает этот мир. Одиночество поселяет в его душе
чувство разочарования, пессимизма. Критика часто олицетворяла героев поэм сих авторами, Байрона задевало такое сопоставление со своими персонажами, что следует из его послания Томасу Муру в предисловии к поэме "Корсар:
"Что касается самой этой повести и моих повестей вообще, - я
был бы рад, если б мог изобразить моих героев более совершенными и
привлекательными, потому что критика высказывалась преимущественно об их
характерах и делала меня ответственным за их деяния и свойства, как
будто последние были моими личными. Что ж - пусть: если я впал в мрачное
тщеславие и стал "изображать себя", то изображение, по-видимому, верно,
поскольку непривлекательно; если же нет - пускай знающие меня судят о
сродстве; а не знающих я не считаю нужным разубеждать. У меня нет
особенного желания, чтобы кто-либо, за исключением моих знакомых, считал
автора лучше созданий его фантазии. Но все же, должен признаться, меня
слегка удивило и даже позабавило весьма странное отношение ко мне
критики, поскольку я вижу, что многие поэты (бесспорно, более достойные,
чем я) пользуются прекрасной репутацией и никем не заподозрены в
близости к ошибкам их героев, которые часто ничуть не более нравственны,
чем мой Гяур, или же... но нет: я должен признать, что Чайльд-Гарольд  -
в высшей степени отталкивающая личность; что же касается его прототипа,
пусть, кто хочет, забавляется подыскиванием для него любого лица. Если
бы тем не менее был смысл произвести хорошее впечатление, то огромную
услугу оказал бы мне тот человек, который приводит в восхищение как
своих читателей, так и своих друзей, тот поэт, кто признан всеми
кружками и является кумиром своего, - если бы он позволил мне здесь и
всюду подписаться
его вернейшим,
признательным
и покорным слугою, -
Байроном."
Столь характерный для всей поэзии Байрона образ моря становится у него символом свободы. В пиратской песне,
открывающей поэму, есть такие слова:
Средь ликованья темно-синих вод
Безбрежна мысль, свободен душ полет
Над пенной, бесконечною волной —
Вот царство наше, вот наш дом родной!
Не мог остаться равнодушным Байрон к событиям Наполеоновской эпохи и к самой личности Наполеона Бонапарта. После отречения Наполеона от престола, он пишет оду к нему: 
...Ты сокрушен, о сокрушитель!
Ты, победитель, побежден!
Бессчетных жизней повелитель
Молить о жизни принужден!
Как пережить позор всесветный?
Ты веришь ли надежде тщетной
Иль только смертью устрашен?
Но - пасть царем иль снесть паденье.
Твой выбор смел до отвращенья!..
... Но низкой жаждой самовластья
Твоя душа была полна.
Ты думал: на вершину счастья
Взнесут пустые имена!
Где ж пурпур твой, поблекший ныне?
Где мишура твоей гордыни:
Султаны, ленты, ордена?
Ребенок бедный! Жертва славы!
Скажи, где все твои забавы?
Рассуждая о величайшем взлёте своего героя, о его величайшей власти и славе, о том, как низко может быть падение с великой высоты, поэт пишет: ...Веселье битв, их пир кровавый,
Громоподобный клич побед,
Меч, скипетр, упоенье славы,
То, чем дышал ты много лет,
Власть, пред которой мир склонился,
С которой гул молвы сроднился, -
Исчезло все, как сон, как бред.
А! Мрачный дух! Что за терзанье.
Твоей душе - воспоминанье! И всё же с восхищением создаёт рифму на побег Наполеона с острова Эльбы, куда он был сослан: 
Прямо с Эльбы в Лион! Города забирая,
Подошел он, гуляя, к парижским стенам -
Перед дамами вежливо шляпу снимая
И давая по шапке врагам!
Герой романтических бунтарских поэм Байрона не имеют
положительных идеалов. Они борются, не веря в победу, они понимают, что не могут
победить общество, которое сильнее их, но до конца остаются ему враждебны.
«Лучше быть змеей, — говорит Конрад, — чем червём». Герои Байрона остаются
бунтарями-одиночками. В них привлекают сила протеста и непримиримый дух борьбы.
Использованные источники: http://www.licey.net/lit/foreign/bairon http://byron.velchel.ru/index.php?cnt=8&rhime=21 http://byron.velchel.ru/index.php?cnt=8&rhime=34
|
Приложение к Персональному сайту учителя истории и обществознания 
